В авторской колонке Сергей Бобашев, руководитель проекта LifeDeluxe.ru, объясняет, почему реставрация несет трудности даже для покупателя. И много ли осталось исторических домов в Петербурге, «выживших» после советских капремонтов и интерьерных революций 90-х.
Реставрация — крайне редкое явление, не очень выгодное ни девелоперу, ни собственникам таких зданий: владение и распоряжение федеральными памятниками, которые требуют реставрации — сложная и затратная история: ограничений огромное количество и любое движение по части ремонтных работ нужно согласовывать.
Еще лет 20 назад существовали квартиры прямо в Петропавловской крепости, в домах - федеральных памятниках, требовавших капитального ремонта, в которых нельзя было даже гвоздь в стенку вбить. Адрес - фантастический, а уровень жизни - лучше не вспоминать: все медленно, но верно разрушалось из-за невозможности починить. Это крайний пример, но в принципе, покупатель исторического помещения, которое находится под охраной государства, получает огромное количество ограничений - отреставрированное оно, или нет. Это касается как застройщиков, так и частных лиц: редкий покупатель готов эти ограничения принять.
Так что, откровенно говоря, любителей именно отреставрированных квартир и домов крайне мало. Реставрацией в домах-памятниках, как правило, занимаются сами жители, которые пытаются восстановить, например, дореволюционный облик или интерьер дома. Но проще это сделать, когда дом — не памятник, потому что в этом случае свои действия не придется согласовывать. Что касается организованных двелоперов — в Петербурге примеров единицы. Несколько проектов на Каменном острове, особняк Кушелева-Безбородко, — чуть ли ни единственные случаи реставрации в Петербурге, документарно проведенные как девелоперский проект. Потому что спрос очень локальный, ограничений много и в дальнейшем достаточно сложно эксплуатировать это помещение.
Нужно понимать, что даже воссоздание интерьера будет дешевле, чем реставрация. Поэтому если есть возможность, условно говоря, все снести и построить ровно такое же новое — так и делают. Классический пример — это Константиновский дворец в Стрельне, который был в состоянии руин. Сейчас сложно сказать, сколько старых кирпичей сохранилось в новом дворце, построенном «по образу и подобию».
В условиях сохранения, например, только фасада, история несколько другая. Можно отреставрировать дом внешне, а внутри все сделать по-другому. Как правило, реконструкция происходит именно так: внутренности никто не реставрирует, да и фасады зачастую восстанавливаются по чертежам оригинала, а не реставрируются.
Частная реставрация так или иначе присутствует, но это редкость. Мне известны случаи, когда реставрировали квартиры и придавали им облик конца 19 века. Но это, как правило, были квартиры, которые передавались многими поколениями — от первого хозяина и до нынешних времен. Массовым явлением реставрация, конечно, не стала.
Да и реставрировать, на деле, не так много что есть. Потому что значительная часть жилого фонда была подвергнута в советское время такой ужасной вещи, как капремонт. Это было уничтожение всей исторической начинки и замена ее на жуткую советскую. Капремонт 70-80-х — это кошмар, уничтоживший значительную часть интерьеров старого фонда. Остальное добили в 90-е, когда огромное количество людей, не очень понимая, что им досталось, поступали с квартирами достаточно утилитарно.
То есть, бывают отдельные истории: кто-то реставрирует какие-то элементы, витражи, камины, лепнину, перила на лестницах. Но это по мелочи. Всерьез очень редкий девелопер возьмет на себя смелость пробить реставрацию: нужно пройти через множество инстанций, чтобы получить разрешение, это очень дорого и в том числе требует больших временных затрат. Нужно серьезно вложиться — и надолго: но у нас, к сожалению, большая часть девелоперов ориентирована на более быстрое получение прибыли, — не того, что требует реставрация.
Колонка — полная версия комментария, данного Сергеем Бобашевым для «Ведомостей» в материале «Неудобная история».
